Некто искатель Истины решил найти учителя. Однажды он услышал, что такой суфий есть прямо в городе. У задних ворот он сидел с чашей для подаяния. Некто решил сесть рядом и посмотреть что будет. В течение дня к суфию подходили другие искатели. Они задавали вопросы об Истине, но суфий молчал. И вот, уже под вечер, прохожий спросил суфия дорогу в соседний город. Суфий поднялся и подробно ему объяснил как пройти. Некто весь день наблюдал и молчал, но тут не выдержал и сказал: — К тебе приходили и спрашивали об Истине, а ты оставил их без ответа! Почему же прохожий спросил дорогу в другой город — и ты ему не отказал? Суфий ответил: — Это был первый человек сегодня, который спросил о том, что его действительно интересовало.
Фотография для Шона Кернана есть способ изучения себя и мира. Готовый продукт деятельности, фотографии, как лунные камни после детального анализа способны рассказать многое. В том числе и самому автору.
В своем эссе Кернан пишет: «Работайте, не пытаясь что-то сказать. Потом посмотрите, что у вас получилось. Один поэт сказал: я не хочу писать о том, что уже знаю. Другой сказал: я пишу для того, чтобы понять что я еще должен сказать».
Фотография Кернана, как губка, пропитана литературой. Например, серия "The Secret Books" посвящена Борхесу. Фотографии композиционно просты, на каждой, как правило, два предмета, одним из которых является книга. Дальше...Книга и Рука, Книга и Змея, Книга и Вселенная. Простота сопоставлений рождает бесконечный простор для толкований. Книга и Змея - символ познания и бесконечных строчек, заключающих Премудрость, в какой-то момент становящуюся опаснее змеиного яда. Книга и Свет - из лежащей на книге линзы струится свет, собранный из маленьких яркостей каждой буквы, каждого слова, свет, летящий во времени. Книга и Пирамида Смыслов. Книга и Солнечное Затмение. И так далее и далее.
Открытость каждой фотографии для целого веера значений, превращает их рассматривание в интересную и захватывающую игру. Постепенно становится ясно, что книги на фотографиях не просто книги, а символы одной Книги. Это та всеобъемлющая главная Книга, от которой в восторге немел Бруно Шульц: "Я называю ее просто Книга, безо всяких определений и эпитетов, и в воздержанности этой, в самоограничении присутствует беспомощный вздох, тихая капитуляция перед необъятностью трансцендента..."
«Hermann Hesse's long summer» Документальный фильм, снятый в окрестностях Монтаньолы, рассказывает о творческом и жизненном пути Германа Гессе. Содержит много редких фотографий, интервью с издателем и сыновьями Гессе. Помимо прочего в фильме есть любопытный документ из архива Артура Штолля (24:39 – 26:16), показывающий Гессе в минуты отдыха и за игрой в боччу (нечто, напоминающее боулинг). На английском, с субтитрами.
Seltsam, im Nebel zu wandern! Einsam ist jeder Busch und Stein, Kein Baum sieht den andern, Jeder ist allein. Voll von Freunden war mir die Welt, Als noch mein Leben licht war; Nun, da der Nebel fällt, Ist keiner mehr sichtbar. Wahrlich, keiner ist weise, Der nicht das Dunkel kennt, Das unentrinnbar und leise Von allen ihn trennt. Seltsam, Im Nebel zu wandern! Leben ist Einsamsein. Kein Mensch kennt den andern, Jeder ist allein.
«В тумане»
Бродить в тумане – странно и ново, Сам по себе каждый камень и куст, Деревья не видят одно другого, Мир для каждого пуст. Была моя жизнь светла, и рядом Сколько было друзей дорогих! А нынче в тумане напрасно взглядом Ищу хоть кого-то из них. Тому, кто не знал, как выглядит мрак, Мудрым стать не грозит – Тебя ото всех, не заметишь как, Тьма навсегда отделит. Бродить в тумане – странно и ново, Один на один со своей судьбой. Не знает никто никого другого, Сам по себе любой.
Пер. Валерий Брайнин-Пассек
«Stufen»
Wie jede Blute welkt und jede Jugend Dem Alter weicht, bluht jede Lebensstufe, Bluht jede Weisheit auch und jede Tugend Zu ihrer Zeit und darf nicht ewig dauern. Es mu? das Herz bei jedem Lebensrufe Bereit zum Abschied sein und Neubeginne, Um sich in Tapferkeit und ohne Trauern In andre, neue Bindungen zu geben. Und jedem Anfang wohnt ein Zauber inne, Der uns beschutzt und der uns hilft, zu leben.
Wir sollen heiter Raum um Raum durchschreiten, An keinem wie an einer Heimat hangen, Der Weltgeist will nicht fesseln uns und engen, Er will uns Stuf um Stufe heben, weiten. Kaum sind wir heimisch einem Lebenskreise Und traulich eingewohnt, so droht Erschlaffen, Nur wer bereit zu Aufbruch ist und Reise, Mag lahmender Gewohnung sich entraffen.
Es wird vielleicht auch noch die Todesstunde Uns neuen Raumen jung entgegensenden, Des Lebens Ruf an uns wird niemals enden ... Wohlan denn, Herz, nimm Abschied und gesunde!
«Ступени»
Цветок сникает, юность быстротечна, И на веку людском ступень любая, Любая мудрость временна, конечна, Любому благу срок отмерен точно. Так пусть же, зову жизни отвечая, Душа легко и весело простится С тем, с чем связать себя посмела прочно, Пускай не сохнет в косности монашьей! В любом начале волшебство таится, Оно нам в помощь, в нем защита наша.
Пристанищ не искать, не приживаться, Ступенька за ступенькой, без печали, Шагать вперед, идти от дали к дали, Все шире быть, все выше подниматься! Засасывает круг привычек милых, Уют покоя полон искушенья. Но только тот, кто с места сняться в силах, Спасет свой дух живой от разложенья.
И даже возле входа гробового Жизнь вновь, глядишь, нам кликнет клич призывный, И путь опять начнется непрерывный... Простись же, сердце, и окрепни снова.
Пер. Соломон Апт
«Skizzenblatt»
Kalt knistert Herbstwind im dürren Rohr, Das im Abend ergraut ist; Krähen flattern vom Weidenbaume landeinwärts.
Einsam steht und rastet am Strande ein alter Mann, Spürt den Wind im Haar, die Nacht und nahenden Schnee, Blickt vom Schattenufer ins Lichte hinüber, Wo zwischen Wolke und See ein Streifen Fernsten Strandes noch warm im Lichte leuchtet: Goldenes Jenseits, selig wie Traum und Dichtung.
Fest im Auge hält er das leuchtende Bild, Denkt der Heimat, denkt seiner guten Jahre, Sieht das Gold erbleichen, sieht es erlöschen, Wendet sich ab und wandert Langsam vom Weidenbaume landeinwärts.
«Набросок»
Скрипит под осенним ветром сухой тростник, Серый в вечернем мраке. С вербы летят вороны от побережья прочь. На берегу одиноко стоит старик. В волосах его бродит ветер, снежный воздух ночной.
Смотрит он с тёмного берега вдаль, туда, где между морем и облаками ещё горит заревом тёплым полоска земли запредельной, край золотой, блаженный, как сон или сказка.
Глаз он не сводит с сияния там, вдали, вспоминает отчизну, свои счастливые годы, смотрит как золото меркнет, как догорает, и повернувшись, уходит медленно прочь от вербы, от побережья прочь.
— Ты говорил о кредо... Что это значит? — Ничто не истинно. Всё дозволено... — Это весьма цинично. — Как доктрина, однозначно. Но кредо - всего лишь отражение природы вещей. Тезис:"ничто не истинно" подразумевает, что основы, на которых держится общество, зыбки. И мы сами должны строить своё будущее. Говоря:"всё дозволено", мы подразумеваем, что сами решаем, что нам делать и несём ответственность за последствия.... Какими бы они не были.
Спасибо Гэллинн, которая поделилась ссылочкой на новый альбом Рафаэля. Такая красота льётся и переливается из колонок светлым майским утром! Проникаюсь всё больше. Это вновь воссоединение Рафаэля и его "второго портного", его культового композитора - Мануэля Алехандро. Первая пластинка из планирующейся трилогии. "Проседают" у меня пока что только "Sexo sentido", "Por ti" и "Confidentias". А какие проникновенные вещи "Enfandados", "Eso que llaman amor", "Cuatro estrellas", "El Mundo..." , классическая "La mujer del lago azul" и "Naturaleza muerta"!... Очень. На последнюю особенно обратите внимание - сильная песня, она выделяется из всего альбома.
"Te olvidare..." песня колоритная, но с первых же аккордов накрывает стойким ощущением дежа-вю, сравните:
Мне встретился раз бродяга, один на кресте дорог. С ним сумка, воды баклага, и пес у уставших ног. Мотив напевая старый, сидел он, глаза закрыв; Торчал из чехла гитары, а может, и лютни, гриф. Я сел расспросить скитальца; болтали о сём, о том. Лизал его пес мне пальцы, виляя вовсю хвостом. Сказал я: - Бродя по свету, ты много всего видал. Как жить, помоги советом? Такой он ответ мне дал: «Отринь мишуру богатства, и деньги планеты всей. Сокровище – это братство идущих с тобой друзей. Сокровище – это пламень, что дарит ночной костер; возможность присесть на камень, коль ноги до крови стер. Будь чуток на глаз и ухо, не думай про тяжесть лет. С голодным делись краюхой, замерзшему дай свой плед. Умей проиграть всё разом, лишь душу не ставь на кон! Не будь ни к чему привязан». Я долго глядел, как он Навстречу спешил закату – наверно, искать восход. Мне дал на прощанье карту одной из своих колод: - Запомни Дороги ради, реальность вокруг – обман!
Тогда я ее, не глядя, засунул себе в карман. * * * И в руку она легла мне в одном из далеких мест. Я сел отдохнуть на камне. Дороги сложились в крест. Рюкзак положил повыше, гитару – у сбитых ног. И тут из-за камня вышел лохматый смешной щенок. Я в сумку полез к припасам, хотел угостить щенка. Я булку искал и мясо, но карту нашла рука. На ней был дурак с дворнягой, что хвост завила кольцом. Над пропастью шел бродяга. Бродяга с моим лицом.
Расслушала свежий мельничный релиз, который состоялся вчера в клубе Arena Moscow. По-своему интересный альбом, хоть звучат они всё более мэйнстримово. Ранняя - фолковая - Мельница мне ближе, теплее и роднее, но всё же... Что-то в этом есть
Забираем пластинку Драм-соло!!! Heeejjj!!! Ударник хорош необычайно! А к перкуссии как таковой я вообще неравнодушна