Как ведут себя люди, когда среди них вдруг появляется ангел? Настоящий! Кто-то поклоняется ему, кто-то люто ненавидит, а кто-то... влюбляется в него, хотя рассчитывать на взаимность вряд ли приходится. По словам писательницы Лауры Рестрепо, Колумбия занимает первое место в мире по числу чудес на квадратный километр площади. Вот об одном таком чуде и рассказывает она в своей книге.
I. Орифиэль, ангел света II. Ангел без имени III. Элохим, падший ангел IV. Мермеох, или Гнев ангела V. Месть Исрафеля VI. Великий Уриил, отверженный ангел VII. Мануэль, сын женщины
Совсем свежая пластинка, 12.12.12 года разлива, более того — вещь эта концептуальная и неординарная, с ярким составом — мини-опера, если быть совсем точной. Сам автор писал о ней вот как.
Отвори сердечны очи, Виждь, как малое дитя. Средь прозрачной русской ночи Сонмы Ангелов летят.
Мир невидимый сияет, Хор неслышимый поёт — Сна и отдыха не зная, Русь небесная живёт.
Молит Бога дерзновенно О сестре своей земной — Внемлет гласу Царь Вселенной, Шлёт избраннице покой.
«Спи, усталая Россия, — Говорит Господь, любя, — В эту полночь все святые Вновь просили за тебя».
За тебя…
Проникновенно, что тут скажешь. Хорошо справляется с верхами, которые я у него так люблю, вот только тесситура, на мой взгляд, в данном случае не совсем его.
Третий пол в массовой культуреНеловко даже признаться, но лет до 24 я не знал, кто такие Битлз. Нет, то есть, конечно, я слышал о них и, разумеется, понимал, что все вокруг их любят, и даже, думаю, «Yesterday» слышал не раз и не два (ну, не настолько же я был не в себе, чтоб и «Yesterday» не знать), но факт остается фактом — как они выглядят и как поют, я даже не представлял. Умудрился.
Поэтому (принимая во внимание факт священного к ним отношения) я был совершенно уверен, что это трагическая четверка, что поют они жесткие песни и что их концерты в далекой Англии или США — это прежде всего мистическое действие. Настолько пронзительное, что кажется, будто все четверо сейчас погибнут на сцене.
Другого варианта я не допускал. Как можно кого-то любить, если он не готов погибнуть? А иначе — зачем?
В 24 года — по перестроечному телевизору — я их все-таки увидел.
И был потрясен. Примерно так же, как был потрясен лет в 35, когда выяснил, что краеугольным камнем (и, насколько я понял, самым утешительным манком) христианства является обещание воскрешения. Причем в твоем же собственном теле. Я же всегда полагал, что это метафора. Опять-таки умудрился. Но однажды воскресный телевизионный батюшка (все-таки я углядываю тут какую-то закономерность и прихожу к выводу, что телевизор — зло) рассказал, что так именно все и будет. «Так что не бойтесь, — сказал он. — Это не переносный смысл. И вы действительно воскреснете. В том виде, как вы сейчас. И увидите всех своих родственников. И любимых».
И вот тут-то я испугался.
Потому что воскресать в этом виде я не хотел.
Я вообще все это представлял несколько иначе. Как сгусток света и растворение. Освобождение навсегда.
И за тело свое совершенно не держался. Уже тогда подозревая, что оно лишь — для чего-то. И родственников видеть не желал. (В конце концов у каждого свои недостатки — я вот еще, например, люблю разговаривать с телевизором. Бывает.)
Но вернемся к Битлз.
…Самым удивительным в этих бегущих по какому-то взлетном полю мальчиках на тонких ножках было не то, что они были разноцветные, как египетские жуки-скарабеи, в своих переливающихся пиджаках, и не то, что они были вполне обыкновенными и радовались визжащим девочкам, а то, что они не желали гибнуть. Ни один из этих мальчиков на героя не тянул. Ни в комплекте, ни по отдельности.
И на сцене они прыгали очень довольные.
Это просто было какое-то — предательство.
Весь фильм про ливерпульскую четверку я досмотрел в гробовом молчании.
…Но теперь-то я знаю, что тогда ровным счетом ничего не понял. Я сам еще не знал этого механизма: прихода силы. Не знал элементарной вещи. Что когда к тебе приходит удар (силы, успеха, энергии ли или личного дара), какое-то время тебе совершенно не важно — что делать: гибнуть, говорить с птицами, возрождаться из пепла, плясать под луной и деревом, писать музыку, стихи или длить свой разноцветный бег по аэродрому.
И Битлз были не виноваты. Они бежали, как четыре лошадки, по бесконечному взлетному полю, молодые и смешливые, еще вполне люди, и чувствовали себя богами. И бог действительно бил через них своим лучом. Из каждого — по лучу. И они думали, что так будет вечно.
И они — не ошиблись.
Потому что если ты принял на себя этот удар — он останется в тебе навсегда. Заменив что-то на молекулярном уровне. Разъедая твое тело, делая из тебя мутанта, чтобы приспособить его для своих нужд. А ты думал, что для твоих? Ну да, каждый мутант так сначала думал.
Но различия начинаются позже…
…Как бы ни относиться к персоналиям, но Майкл Джексон — конечно, человек, пошедший в этом смысле до предела. Сыгравший по-честному… Потому что через тебя проходит заряд такой силы, такая светоносная энергия чужой любви и собственной творческой судороги, что ты уже просто не различаешь границы. И это не он хочет осветлить кожу и подправить нос, а это изменения на самом глубинном уровне заставляют его выносить эту работу по самоустранению на поверхность. И нос отваливается. Но зачем «сущности» нос, с другой стороны? Незачем. Вот поэтому на Джексона нельзя теперь и посмотреть без содрогания. — А ты и не смотри.
У Хулио Кортасара есть короткий рассказ «Мы так любим Гленду». Он как раз об этом. Там поклонники стареющей актрисы, чтоб уберечь ее от оскудения таланта, которое становилось для них все очевидней, приходят к выводу, что лучше ее убить…
И их замысел — это не месть постаревшей целлулоидной возлюбленной (они не хотят ее в физическом смысле, потому что она изначально для них лишена тела). Их замысел бескорыстен. Они просто не хотят смотреть. Они слишком много вложили в нее любви, чтобы видеть теперь, что их жизнь напрасна. Она перестала светить — она должна умереть. Потому что она не человек, а энергоноситель. А они — кормятся светом.
Все логично.
Собственно, вся моя речь — об осознанности. О том, что если ты начал этот путь, то иди шаг за шагом, и уже не бойся. За тебя все сделали. Тебе остается сделать последний шаг. Когда уже все лошадки отбегали, когда уже тело мутировало, кожа осветлилась, и, наконец, можно не смущать человека, сидящего у телевизора, — и действительно — гибнуть. Только гибель эта — не смерть Гленды, а растворение. А иначе — зачем?
…Пугачева, возможно, единственная, которая знала об этом с самого начала. Поэтому, будучи еще человеком и обыкновенной женщиной, она с первой хитовой песни угадала и нашла правильный выход. Все ее песни в большей степени — именно о сцене (ни у кого в России, да и в мире, наверно, нет такого количества песен о театре и пении), чем о любви. И это люди чувствуют. То, что хотя она вся какая-то «мясная», она уже почти бестелесна. И поэтому даже условная «Мадам Брошкина» (впрочем, что вы еще знаете, помимо «Мадам Брошкиной»?), кроме первого юмористического любовного смысла, имеет и второй, опасный: «Мой поезд ушел. Я кончилась. Я выключаю себя из розетки». Мало кто может на это отважиться. Но когда ты чувствуешь себя мишенью для энергетического притока — ничего другого у тебя в принципе не остается.
И это очень важный момент.
Ибо картинка сцены — это и есть мистерия. От этого никуда не денешься. Черный задник, ослепительный серебряный свет, одинокая фигура, люди внизу (паства, народы), а может быть, и не служба вовсе, а просто ты — громоотвод, и ты просто всех спасаешь или тебя спасают, неважно. Но главное — ты один. Причем в совершенно космическом смысле. И при этом — не одинок. Это и есть — настоящий опыт. Первая ступень.
Запомни ее. И расскажи.
Как тебя еще нужно расплющить, унизить, чего лишить и что дать, чтоб ты наконец рассказал о главном, перестал быть лошадкой?
(Бедная моя девочка, — шептала девушка 18 лет, когда Пугачева бежала по залу, собирая цветы. Девочка была младше АБП лет на сорок. Но я ее — понимаю.)
И Пугачева тут много сделала.
Но на этом все и кончилось.
Это-то и обидно.
Потому что мало стать мутантом и монстром. Надо все это осознать и смириться. Надо перестать петь «сказки о любви» и «сказки о сцене», и начать петь об энергии. Сказать: смотри, как я исчезаю. Назвать все по имени. И тогда — напружившись, как апрельская почка или плотный цветок, соединив две энергии в одну дугу, взяв на себя настоящий, а не сценический громоотводный удар, ты набухнешь лиловым и мохнатым и — откроешься. Чпок.
…У Лорки есть такое эссе, где он пишет про знаменитую испанскую певицу. Что она там пела, не помню (наверное, жгучие испанские песни, возможно, даже танцевала, как Эсмеральда с козой). И вот однажды ее попросили спеть в узком избранном обществе — для лучших музыкантов, лучших поэтов и не последних философов того времени.
Они много слышали о ее гениальности и хотели убедиться. Она пришла.
Голос ее плыл по комнате, обволакивая всех, как расплавленное серебро, и ласкал, как прохладный шелк. (Кажется, этот голос делал еще что-то, ну допустим, как драгоценный барахат: то ли нежил, то ли грел, черт его знает — я в этом опять ничего не понимаю…) Но люди в комнате оставались безучастны. Они сами слишком многое знали про чудо. И гениальность. Чтобы их можно было удивить чужой виртуозностью.
И тогда она расцарапала себе все лицо, спутала волосы, изорвала платье — и стала петь дико и странно. Как будто в последний раз. И ей поверили.
Они — ей.
Эти снобы — этой изуродовавшей себя женщине.
С расцарапанной кожей, с нелепой и бесстыдно повисшей лямкой, со сбитым шиньоном.
Стоящей перед ними в полном одиночестве — перед ними — сидящими в креслах.
С лиловым и мохнатым цветком вместо лица.
Нежеланная, ненужная, немолодая и страшная.
Как искореженный громоотвод.
Вот интересно, на каком космическом языке она стала им петь — тогда?
...есть только мысль... «Нет ничего. Все — только сон. Бог, человек, вселенная, солнце, россыпи звезд — все это сон, только сон. Их нет. Нет ничего, кроме пустоты и тебя. — И меня? — Но ты — это тоже не ты. Нет тела твоего, нет крови твоей, нет костей твоих — есть только мысль. И меня тоже нет. Я всего только сон. Я рожден твоей мыслью. Стоит тебе понять это до конца и изгнать меня из твоих видений, и я растворюсь в пустоте, из которой ты вызвал меня… Вот я уже гибну, кончаюсь, я ухожу прочь. Сейчас ты останешься один навсегда в необъятном пространстве и будешь бродить по его бескрайним пустыням без товарища, без друга, потому что ты только мысль, единственная на свете; и никому не дано ни изгнать эту одинокую мысль, ни истребить ее. А я лишь покорный слуга твой, я дал тебе силу познать себя, дал обрести свободу. Пусть тебе снятся теперь иные, лучшие сны. Странно! Как странно, что ты не понял этого уже давным-давно, сто лет назад, тысячи лет назад, не понимал все время, что существуешь один-единственный в вечности. Как странно, что ты не понял, что ваша вселенная, жизнь вашей вселенной — только сон, видение, выдумка. Странно, ибо вселенная ваша так нелепа и так чудовищна, как может быть нелеп и чудовищен только лишь сон. Бог, который властен творить добрых детей или злых, но творит только злых: бог, который мог бы с легкостью сделать свои творения счастливыми, но предпочитает их делать несчастными: бог, который велит им цепляться за горькую жизнь, но скаредно отмеряет каждый ее миг; бог, который дарит своим ангелам вечное блаженство задаром, но остальных своих чад заставляет мучиться, заставляет добиваться блаженства в тяжких мучениях; бог, который своих ангелов освободил от страданий, а других своих чад наделил неисцелимым недугом, язвами духа и тела! Бог, проповедующий справедливость, и придумавший адские муки, призывающий любить ближнего, как самого себя, и прощать врагам семижды семь раз и придумавший адские муки! Бог, который предписывает нравственную жизнь, но притом сам безнравствен; осуждает преступника, будучи сам преступником; бог, который создал человека, не спросясь у него, но взвалил всю ответственность на его хрупкие плечи, вместо того чтобы принять на свои; и в заключение всего с подлинно божественной тупостью заставляет раба своего, замученного и поруганного раба на себя молиться… Теперь ты видишь, что такое возможно только во сне. Теперь тебе ясно, что это всего лишь нелепость, порождение незрелой и вздорной фантазии, неспособной даже осознать свою вздорность; что это только сон, который тебе приснился, и не может быть ничем иным, кроме сна. Как ты не видел этого раньше? Все, что я тебе говорю — это правда! Нет бога, нет вселенной, нет жизни, нет человечества, нет рая, нет ада. Все это только сон, замысловатый дурацкий сон. Нет ничего, кроме тебя. А ты только мысль, блуждающая мысль, бесцельная мысль, бездомная мысль, потерявшаяся в вечном пространстве. Он исчез и оставил меня в смятении, потому что я знал, знал наверное: все, что он мне сказал, было правдой».
Пётр Бормор — «Что такое "хорошо" и что такое "плохо" - 2»
(Всё не то, чем кажется)— Я уже умер? — спросил человек. — Угу, — кивнул демиург Шамбамбукли, не отрываясь от изучения толстой внушительной книги. — Умер. Безусловно. Человек неуверенно переступил с ноги на ногу. — И что теперь? Демиург бросил на него быстрый взгляд и снова уткнулся в книгу. — Теперь тебе туда, — он не глядя указал пальцем на неприметную дверь. — Или туда, — его палец развернулся в сторону другой, точно такой же, двери. — А что там? — поинтересовался человек. — Ад, — ответил Шамбамбукли. — Или рай. По обстоятельствам. Человек постоял в нерешительности, переводя взгляд с одной двери на другую. — А-а... а мне в какую? — А ты сам не знаешь? — демиург слегка приподнял бровь. — Ну-у,- замялся человек. — Мало ли. Куда там мне положено, по моим деяниям... — Хм! — Шамбамбукли заложил книгу пальцем и наконец-то посмотрел прямо на человека. — По деяниям, значит? — Ну да, а как же ещё? — Ну хорошо, хорошо, — Шамбамбукли раскрыл книгу поближе к началу и стал читать вслух. — Тут написано, что в возрасте двенадцати лет ты перевёл старушку через дорогу. Было такое? — Было, — кивнул человек. — Это добрый поступок или дурной? — Добрый, конечно! — Сейчас посмотрим... — Шамбамбукли перевернул страницу, — через пять минут эту старушку на другой улице переехал трамвай. Если бы ты не помог ей, они бы разминулись, и старушка жила бы еще лет десять. Ну, как? Человек ошарашенно заморгал. — Или вот, — Шамбамбукли раскрыл книгу в другом месте. — В возрасте двадцати трёх лет ты с группой товарищей участвовал в зверском избиении другой группы товарищей. — Они первые полезли! — вскинул голову человек. — У меня здесь написано иначе, — возразил демиург. — И, кстати, состояние алкогольного опьянения не является смягчающим фактором. В общем, ты ни за что ни про что сломал семнадцатилетнему подростку два пальца и нос. Это хорошо или плохо? Человек промолчал. — После этого парень уже не мог играть на скрипке, а ведь подавал большие надежды. Ты ему загубил карьеру. — Я нечаянно, — пробубнил человек. — Само собой, — кивнул Шамбамбукли. — К слову сказать, мальчик с детства ненавидел эту скрипку. После вашей встречи он решил заняться боксом, чтобы уметь постоять за себя, и со временем стал чемпионом мира. Продолжим? Шамбамбукли перевернул еще несколько страниц. — Изнасилование — хорошо или плохо? — Но я же... — Этот ребёнок стал замечательным врачом и спас сотни жизней. Хорошо или плохо? — Ну, наверное... — Среди этих жизней была и принадлежащая маньяку-убийце. Плохо или хорошо? — Но ведь... — А маньяк-убийца вскоре зарежет беременную женщину, которая могла бы стать матерью великого учёного! Хорошо? Плохо? — Но... — Этот великий учёный, если бы ему дали родиться, должен был изобрести бомбу, способную выжечь половину континента. Плохо? Или хорошо? — Но я же не мог всего этого знать! — выкрикнул человек. — Само собой, — согласился демиург. — Или вот, например, на странице 246 — ты наступил на бабочку! — А из этого-то что вышло?! Демиург молча развернул книгу к человеку и показал пальцем. Человек прочел, и волосы зашевелились у него на голове. — Какой кошмар, — прошептал он. — Но если бы ты её не раздавил, случилось бы вот это, — Шамбамбукли показал пальцем на другой абзац. Человек глянул и судорожно сглотнул. — Выходит... я спас мир? — Да, четыре раза, — подтвердил Шамбамбукли. — Раздавив бабочку, толкнув старичка, предав товарища и украв у бабушки кошелёк. Каждый раз мир находился на грани катастрофы, но твоими стараниями выкарабкался. — А-а... — человек на секунду замялся. — А вот на грань этой самой катастрофы... его тоже я?.. — Ты, ты, не сомневайся. Дважды. Когда накормил бездомного котёнка и когда спас утопающего. У человека подкосились колени и он сел на пол. — Ничего не понимаю, — всхлипнул он. — Всё, что я совершил в своей жизни... чем я гордился и чего стыдился... всё наоборот, наизнанку, всё не то, чем кажется! — Вот поэтому было бы совершенно неправильно судить тебя по делам твоим, — наставительно произнёс Шамбамбукли. — Разве что по намерениям... но тут уж ты сам себе судья. Он захлопнул книжку и поставил её в шкаф, среди других таких же книг. — В общем, когда решишь, куда тебе, отправляйся в выбранную дверь. А у меня еще дел по горло. Человек поднял заплаканное лицо. — Но я же не знаю, за какой из них ад, а за какой рай. — А это зависит от того, что ты выберешь, — ответил Шамбамбукли.
Конечно, мне этот альбом нравится. Сыгран он очень добротно, драйвово, имеет в себе арийские песни и саунд такой плотный, как в плане инструментальном, так и в вокальном. * для тех, кто не знаком: "Артерия" - проект Сергея Терентьева, ex-гитариста Арии (и Кипелова), большого во всех смыслах человека) *
Я всё-таки не удержалась до выхода официального DVD из Крокуса, заглянула в любительскую запись)) И ведь правда, голос стал как-то прозрачнее, такие Валеро показывает верха (фетиш-фетиш!! ), что так и в контр-тенора недалеко) Операция пошла ему на пользу. Подождем марта официальной записи. Вот только что ж так с Терентьевым-то, позвать поиграть позвали, а тортом именинным не угостили, эх...
Вот эта песня в большом почете у многих рок-исполнителей. Кипеловцы поют её все вместе, включая барабанщика. Мне нравится эта фишка) В Крокусе, год назад:
А это все (кто в теме) давно уже видели, это я наткнулась только сегодня, потому пусть будет, занятное видео) Саундчек, высокие кипеловские распевки, "конфетки-бараночки" в гримерке под ф-но, в общем —
Питер Брейгель (старший) "Голландский пейзаж с падающим Икаром" ("Падение Икара") 1555-1558
«В МУЗЕЕ ИЗОБРАЗИТЕЛЬНЫХ ИСКУССТВ»
На страданья у них был наметанный глаз. Старые мастера, как точно они замечали, Где у человека болит, как это в нас, Когда кто-то ест, отворяет окно или бродит в печали, Как рядом со старцами, которые почтительно ждут Божественного рождения, всегда есть дети, Которые ничего не ждут, а строгают коньками пруд У самой опушки,— художники эти Знали — страшные муки идут своим чередом В каком-нибудь закоулке, а рядом Собаки ведут свою собачью жизнь, повсюду содом, А лошадь истязателя спокойно трется о дерево ладом.
В «Икаре» Брейгеля, в гибельный миг, Все равнодушны, пахарь — словно незрячий: Наверно, он слышал всплеск и отчаянный крик, Но для него это не было смертельною неудачей,— Под солнцем белели ноги, уходя в зеленое лоно Воды, а изящный корабль, с которого не могли Не видеть, как мальчик падает с небосклона, Был занят плаваньем, все дальше уплывал от земли...
55 словРассказы, длина которых не превышает 55 слов.
Джейн Орвис "Окно"
С тех пор, как Риту жестоко убили, Картер сидит у окна. Никакого телевизора, чтения, переписки. Его жизнь - то, что видно через занавески. Ему плевать, кто приносит еду, платит по счетам, он не покидает комнаты. Его жизнь - пробегающие физкультурники, смена времен года, проезжающие автомобили, призрак Риты. Картер не понимает, что в обитых войлоком палатах нет окон. -------------------------------------------------------------
Лариса Керкленд "Предложение"
Звездная ночь. Самое подходящее время. Ужин при свечах. Уютный итальянский ресторанчик. Маленькое черное платье. Роскошные волосы, блестящие глаза, серебристый смех. Вместе уже два года. Чудесное время! Настоящая любовь, лучший друг, больше никого. Шампанского! Предлагаю руку и сердце. На одно колено. Люди смотрят? Ну и пусть! Прекрасное бриллиантовое кольцо. Румянец на щеках, очаровательная улыбка. Как, нет?! -------------------------------------------------------------
Чарльз Энрайт "Призрак"
Как только это случилось, я поспешил домой, чтобы сообщить жене печальное известие. Но она, похоже, совсем меня не слушала. Она вообще меня не замечала. Она посмотрела прямо сквозь меня и налила себе выпить. Включила телевизор. В этот момент раздался телефонный звоно. Она подошла и взяла трубку. Я увидел, как сморщилось её лицо. Она горько заплакала. -------------------------------------------------------------
Эндрю Э. Хант "Благодарность"
Шерстяное одеяло, что ему недавно дали в благотворительном фонде, удобно обнимало его плечи, а ботинки, которые он сегодня нашел в мусорном баке, абсолютно не жали. Уличные огни так приятно согревали душу после всей этой холодящей темноты... Изгиб скамьи в парке казался таким знакомым его натруженной старой спине. "Спасибо тебе, Господи, - подумал он, - жизнь просто восхитительна!" -------------------------------------------------------------
Брайан Ньюэлл "Чего хочет дьявол"
Два мальчика стояли и смотрели, как сатана медленно уходит прочь. Блеск его гипнотических глаз все еще туманил их головы. - Слушай, чего он от тебя хотел? - Мою душу. А от тебя? - Монетку для телефона-автомата. Ему срочно надо было позвонить. - Хочешь, пойдём поедим? -Хочу, но у меня теперь совсем нет денег. - Ничего страшного. У меня полно. -------------------------------------------------------------
Алан Е. Майер "Невезение"
Я проснулся от жестокой боли во всем теле. Я открыл глаза и увидел медсестру, стоящую у моей койки. - Мистер Фуджима, - сказала она, - вам повезло, вам удалось выжить после бомбардировки Хиросимы два дня назад. Но теперь вы в госпитале, вам больше ничего не угрожает. Чуть живой от слабости, я спросил: - Где я? - В Нагасаки, - ответила она. -------------------------------------------------------------
Джей Рип "Судьба"
Был только один выход, ибо наши жизни сплелись в слишком запутанный узел гнева и блаженства, чтобы решить все как-нибудь иначе. Доверимся жребию: орел - и мы поженимся, решка - и мы расстанемся навсегда. Монетка была подброшена. Она звякнула, завертелась и остановилась. Орел. Мы уставились на нее с недоумением. Затем, в один голос, мы сказали: "Может, еще разок?" -------------------------------------------------------------
Роберт Томпкинс "В поисках Правды"
Наконец в этой глухой, уединенной деревушке его поиски закончились. В ветхой избушке у огня сидела Правда. Он никогда не видел более старой и уродливой женщины. - Вы - Правда? Старая, сморщенная карга торжественно кивнула. - Скажите же, что я должен сообщить миру? Какую весть передать? Старуха плюнула в огонь и ответила: - Скажи им, что я молода и красива! -------------------------------------------------------------
Август Салеми "Современная медицина"
Ослепительный свет фар, оглушающий скрежет, пронзительная боль, абсолютная боль, затем теплый, манящий, чистый голубой свет. Джон почувствовал себя удивительно счастливым, молодым, свободным, он двинулся по направлению к лучистому сиянию. Боль и темнота медленно вернулись. Джон медленно, с трудом открыл опухшие глаза. Бинты, какие-то трубки, гипс. Обеих ног как не бывало. Заплаканная жена. - Тебя спасли, дорогой!
Я просто оставлю это здесь. Как пишет bydda_krishna, это "слушать и чувствовать, чувствовать и читать, читать и..."
(Голос Запредельного)– Мгновенье внутренней свободы, когда разум раскрепощен и вселенная – как на ладони, и душа – пьяная и помраченная может странствовать в поисках наставников и друзей.
Кто-то листья в саду подметает собирает их в кипы, в огромные кучи и, облокачиваясь на старые грабли, сжигает все без остатка. Аромат до окрестного леса доходит, где прячутся дети и чувствуют запах, которому суждено стать ностальгией через несколько лет.
Волк живущий в пещере пригласил меня выпить своей ледяной Воды Не расплескивать и не мыться но оставить солнце и познать знойную сухую пустыню и бесчувственных людей играющих там.
И — песня. Кипелов с некоторых пор отказался её исполнять, говорит, несчастливая она, да и публика не понимает всей драматургии (подробнее: взгляды и убеждения).
«Это история о двух молодых любовниках, путешествующих по Югославии. Он - интеллектуал и сноб. Он - человек искусства, страстный поклонник культуры. Единственное, что связывает их от разрыва, страсть и потрясающий секс. Разругавшийся в очередной раз, и в очередной раз примирившись ненадолго, они отправляются посмотреть на захолустную церквушку, с какими-то кому-то интересными росписями. А встречаются с...
Это история о двух врагах-любовниках. О двух близнецах. О городах Пополак и Подуево. Приходит срок и жители двух городов, объединяются в чудовищных великанов-гомункулов. Горожанин к горожанину. Канат стягивает их тела. Человеческие фигуры удивительно повторяют, умножают, увеличивают рельеф могучего гигантского тела. "Щеки из человеческих тел; глубокие глазные впадины, из которых глядели человеческие головы, образующие глазное яблоко; широкий нос и рот, то открывавшийся, то закрывавшийся — мышцы, расположенные в челюсти, сжимались и разжимались. И из этого рта, зубы которого были сделаны из обритых детских голов, гремела какая-то идиотская песенка".
Это невероятно красивый, поэтический, образный рассказ. Настоящая живопись, только в прозе. Велик соблазн поговорить о подтекстах рассказ "Холмы, города". Мол человек - лишь малая частичка, винтик, в городе, государстве, но...
Но совершенно не хочется уходить в эту банальность. "Холмы, города" Баркера это прекрасное, чарующее, чудовищное полотно, которым хочется просто наслаждаться. Взирать, замирая от кошмарного экстаза. С чувством, с которым смотришь на знаменитый триптих Босха. И когда Баркер доводит до кипения градус абсурда и восхищения, хочется вместе с одним из героев рассказа броситься вслед за гигантом. "Быть с ним, служить ему или умереть вместе с ним, — все это было лучше, чем жить без него. [...] но ему было все равно. Он уже забыл и о нем, и о любви, и о сексе, и о своей жизни"».