«История в «Любви» простая. Учителя музыки Жорж (Жан-Луи Трентиньян) и Анна (Эмманюэль Рива) прожили вместе всю жизнь. Сейчас им за восемьдесят. Анна заболевает, ее разбивает прогрессирующий паралич. Жорж пытается нанять сиделок, но понимает, что от них Анна не может получить и малой толики искреннего участия. Оставив преподавание, он всецело посвящает себя заботам о жене, которую не может отправить в больницу или в дом престарелых, на чем настаивает их взрослая дочь (Изабель Юппер), время от времени навещающая родителей.
На первый взгляд — обычная семейная драма. Ханеке находит незабываемый (так и хочется написать — единственно верный) способ рассказать ее.
Читать дальше...Авторская оптика очень прозрачна. Никаких двусмысленностей или опосредований наподобие закадровой музыки, скоростного монтажа, мелодраматизма, флэшбеков, актерского надрыва. В ранних фильмах такой взгляд обращался предельной жестокостью. Ханеке не отводит объектив от самых жутких сцен, при этом последовательно избегая экранных «аттракционов» — показывает насилие через точно отмеренные реакции героев, через звук, отчего подобные эпизоды не становятся менее страшными: режиссер последовательно и умело разрушает стереотипы, заложенные в сознании зрителя доминирующей культурой предсказуемых финалов. Эстетика шока превалировала в его «трилогии замерзания» в 1990-х («Седьмой континент» — «Видеопленки Бенни» — «71 фрагмент хронологии случая») и достигла апогея в «Забавных играх», всерьез перепугавших каннскую публику.
В целом, Ханеке работает с Воображаемым зрителя с тонкостью и умением, каких европейское кино не видело со времен Бунюэля. Он называет свой подход «антипсихологическим» с полным правом: герои и их реакции никогда не заполняют смысловое поле фильма целиком, в драматургии и в основных характерах всегда остаются продуманные зияния и недосказанности, не поддающиеся однозначной интерпретации. Той же цели служит визуальное отстранение: камера во всех его фильмах максимально статична, преобладают крупные и средние планы, второстепенные эпизоды могут тянуться намеренно долго. По мнению автора, это «пробелы, заставляющие зрителя привносить в фильм собственные мысли и чувства». Расчет оправдывается: такого рода лакуны и ритмические сбивки служат мощнейшими стимулами зрительского сознания.
Все это верно и для «Любви». Она узнаваема стилистически и в то же время радикально отличается от того, что режиссер снимал ранее. Как и большинство его предыдущих фильмов, это камерная драма: практически все действие проходит в квартире Анны и Жоржа. Из пространств, создаваемых Ханеке, обычно нет выхода — ни сюжетного, ни метафизического. В замкнутых интерьерах намного удобнее исследовать человеческую природу, однако предмет исследования на сей раз необычный. Ждешь привычно жестокого завершения — но автор гениально нарушает даже собственные правила.
Это ему не удалось бы без Трентиньяна и Рива. Ханеке вернул их из профессионального небытия. Трентиньян, прославившийся после роли в «Мужчине и женщине» Клода Лелуша (1966), не снимался последние 10 лет после гибели дочери. Рива навсегда вошла в историю кинематографа, еще в 1959 году сыграв в шедевре Алена Рене «Хиросима, любовь моя», но с тех пор ни одной сколь-нибудь значительной роли у нее не было. Они оба полностью соответствуют задачам фильма: играют скупо и сдержанно, физиологически точно — каждый жест, каждая интонация выверены до полной естественности, которая свойственна только детям, животным и великим актерам.
Как заметил французский философ Ален Бадью, любовь — это конструирование истины. Ханеке, не переставая быть отстраненным, холодноватым аналитиком, показывает долгое и мучительное приближение Жоржа и Анны к их истине — истине Двоих; однако момент, когда они достигают ее, находится за пределами какой бы то ни было обусловленности — в том числе вне досягаемости маятника жизни и смерти.
Любовь, что движет солнце и светила».
© Из сообщества 
drugoe_kino
Наконец-то этот фильм стал доступен в Сети —
здесь, например, или
здесь.