Лорд Дансени — «Конец Травиаты»
«Ад — ужасный город, а она устала от городов»Вечер бежал из таинственных стран и опустился на улицы Парижа, и дневной мир укутался сумерками и исчез, и прекрасный город странно изменился, и с ним изменились людские сердца. И с огнями и музыкой, в тишине и в темноте, явилась другая жизнь, жизнь, которой знакома ночь, и черные коты выползли из зданий и направились в тихие места, и тускло освещенные улицы наполнились сумрачными призраками. В этот час в обычном доме неподалеку от "Мулен Руж" умерла Травиата; и причиной ее смерти были ее собственные грехи, а не груз лет, отпущенных Богом. Но душа Травиаты вслепую двигалась по улицам, где она грешила, пока не ударилась о стену Нотр-Дам де Пари. Отсюда душа помчалась вверх, как мчится морской туман, когда сталкивается с утесами, и достигла Рая, и там начался суд над ней. И казалось мне, когда я находился в краю моих грез, что Травиата явилась и стала в судилище и что облака прибыли с далеких райских холмов и собрались вместе над главой Бога и стали одним черным облаком; и облака стремительно неслись, как ночные тени в свете раскачивающегося в руке фонаря, и облака все собирались и собирались, и, пока они собирались, облачный ореол над головой Бога нисколько не увеличивался в размерах, а только становился все чернее и чернее. И нимбы святых опускались все ниже на их главы, сужались и бледнели, и пение серафимов дрожало и затихало, и произнесение благословений внезапно прекратилось. И такая суровость отразилась на лике Бога, что серафимы склонились перед Ним и святые последовали их примеру. Тогда Бог отдал приказ, и семь великих ангелов медленно поднялись сквозь облака, что укрывают Рай, и жалость была на их лицах, и глаза их были закрыты. Тогда Бог объявил о начале суда, и огни Рая погасли, и голубые кристаллические окна, устремленные на мир, стали темными и бесцветными, и я больше ничего не мог разглядеть. Потом семь великих ангелов вышли один за другим из небесных врат и обратили свои лица к аду, и четверо из них несли юную душу Травиаты, и один ангел шествовал впереди, а еще один двигался позади. Эти шестеро широкими шагами шли по длинной и пыльной дороге, которую называют Путем Проклятых, Но седьмой ангел летел над ними, и свет огней Ада, который был скрыт от шести других пылью ужасной дороги, вспыхивал на его оперении.
И потом эти семь ангелов, приблизившись к аду, произнесли речь.
"Она очень молода", сказали они; "Она очень красива", сказали они. И они долго смотрели на душу Травиаты, глядя не на пятна греха, а в ту часть ее души, где таилась любовь к давно умершей сестре, которая парила теперь в саду на склоне одного из небесных холмов, где солнечный свет озарял ее лицо; она ежедневно общалась со святыми, когда они проходили мимо этого сада, чтобы благословлять мертвых с самого края Небес. И поскольку ангелы долго взирали на красоту всего, что осталось прекрасным в душе Травиаты, они сказали: "Это всего лишь юная душа". И они могли бы принять ее на одном из небесных склонов, и там могли бы дать ей цимбалы и кимвал, но они знали, что Райские врата были закрыты для Травиаты. И они приняли бы ее в мирной долине, где было очень много цветов и громко журчали ручьи, где птицы всегда пели и в церквях по воскресеньям раздавался колокольный звон - только и этого они не могли сделать. Так что они несли душу все ближе и ближе к адским пределам. Но когда они совсем уже приблизились, и яркий свет озарил их лица, и они увидели, что ворота уже раздвигались и отворялись наружу, они сказали: "Ад - ужасный город, а она устала от городов"; тогда они внезапно опустили ее у дороги, взмахнули крыльями и улетели. Но большой розовый цветок, ужасный и прекрасный, вырос из души Травиаты; и у него было два глаза, но не было век, и эти глаза были постоянно устремлены на лица всех прохожих, которые шли по пыльной дороге в преисподнюю; и цветок рос в ярком свете огней Ада, и увядал, но не мог умереть. Только один лепесток вернулся к небесным холмам, подобно листу плюща, разворачивающемуся к свету дня, и в мягком и серебристом свете Рая этот листок не увял и не исчез: он слышал время от времени обрывки бесед святых, доносящиеся с дальнего расстояния, и иногда улавливал аромат садов, приносимый с небесных холмов, и чувствовал, как слабый бриз овевал его вечерами в тот час, когда святые направлялись к самому краю Небес, чтобы благословить мертвых.
Но Бог восстал с Его мечом, и рассеял Его непослушных ангелов, как молотильщик рассеивает мякину.
«Ад — ужасный город, а она устала от городов»Вечер бежал из таинственных стран и опустился на улицы Парижа, и дневной мир укутался сумерками и исчез, и прекрасный город странно изменился, и с ним изменились людские сердца. И с огнями и музыкой, в тишине и в темноте, явилась другая жизнь, жизнь, которой знакома ночь, и черные коты выползли из зданий и направились в тихие места, и тускло освещенные улицы наполнились сумрачными призраками. В этот час в обычном доме неподалеку от "Мулен Руж" умерла Травиата; и причиной ее смерти были ее собственные грехи, а не груз лет, отпущенных Богом. Но душа Травиаты вслепую двигалась по улицам, где она грешила, пока не ударилась о стену Нотр-Дам де Пари. Отсюда душа помчалась вверх, как мчится морской туман, когда сталкивается с утесами, и достигла Рая, и там начался суд над ней. И казалось мне, когда я находился в краю моих грез, что Травиата явилась и стала в судилище и что облака прибыли с далеких райских холмов и собрались вместе над главой Бога и стали одним черным облаком; и облака стремительно неслись, как ночные тени в свете раскачивающегося в руке фонаря, и облака все собирались и собирались, и, пока они собирались, облачный ореол над головой Бога нисколько не увеличивался в размерах, а только становился все чернее и чернее. И нимбы святых опускались все ниже на их главы, сужались и бледнели, и пение серафимов дрожало и затихало, и произнесение благословений внезапно прекратилось. И такая суровость отразилась на лике Бога, что серафимы склонились перед Ним и святые последовали их примеру. Тогда Бог отдал приказ, и семь великих ангелов медленно поднялись сквозь облака, что укрывают Рай, и жалость была на их лицах, и глаза их были закрыты. Тогда Бог объявил о начале суда, и огни Рая погасли, и голубые кристаллические окна, устремленные на мир, стали темными и бесцветными, и я больше ничего не мог разглядеть. Потом семь великих ангелов вышли один за другим из небесных врат и обратили свои лица к аду, и четверо из них несли юную душу Травиаты, и один ангел шествовал впереди, а еще один двигался позади. Эти шестеро широкими шагами шли по длинной и пыльной дороге, которую называют Путем Проклятых, Но седьмой ангел летел над ними, и свет огней Ада, который был скрыт от шести других пылью ужасной дороги, вспыхивал на его оперении.
И потом эти семь ангелов, приблизившись к аду, произнесли речь.
"Она очень молода", сказали они; "Она очень красива", сказали они. И они долго смотрели на душу Травиаты, глядя не на пятна греха, а в ту часть ее души, где таилась любовь к давно умершей сестре, которая парила теперь в саду на склоне одного из небесных холмов, где солнечный свет озарял ее лицо; она ежедневно общалась со святыми, когда они проходили мимо этого сада, чтобы благословлять мертвых с самого края Небес. И поскольку ангелы долго взирали на красоту всего, что осталось прекрасным в душе Травиаты, они сказали: "Это всего лишь юная душа". И они могли бы принять ее на одном из небесных склонов, и там могли бы дать ей цимбалы и кимвал, но они знали, что Райские врата были закрыты для Травиаты. И они приняли бы ее в мирной долине, где было очень много цветов и громко журчали ручьи, где птицы всегда пели и в церквях по воскресеньям раздавался колокольный звон - только и этого они не могли сделать. Так что они несли душу все ближе и ближе к адским пределам. Но когда они совсем уже приблизились, и яркий свет озарил их лица, и они увидели, что ворота уже раздвигались и отворялись наружу, они сказали: "Ад - ужасный город, а она устала от городов"; тогда они внезапно опустили ее у дороги, взмахнули крыльями и улетели. Но большой розовый цветок, ужасный и прекрасный, вырос из души Травиаты; и у него было два глаза, но не было век, и эти глаза были постоянно устремлены на лица всех прохожих, которые шли по пыльной дороге в преисподнюю; и цветок рос в ярком свете огней Ада, и увядал, но не мог умереть. Только один лепесток вернулся к небесным холмам, подобно листу плюща, разворачивающемуся к свету дня, и в мягком и серебристом свете Рая этот листок не увял и не исчез: он слышал время от времени обрывки бесед святых, доносящиеся с дальнего расстояния, и иногда улавливал аромат садов, приносимый с небесных холмов, и чувствовал, как слабый бриз овевал его вечерами в тот час, когда святые направлялись к самому краю Небес, чтобы благословить мертвых.
Но Бог восстал с Его мечом, и рассеял Его непослушных ангелов, как молотильщик рассеивает мякину.