Снится, что хожу среди немецких надгробий, читаю надписи. Пасмурно. Думаю о том, что было бы хорошо познакомиться с этим языком поближе - ведь для скольких моих любимцев он был родным, и как было бы приятно читать оригиналы! И ведь Европа, Европа!.. Культурный центр. Перекидываюсь с подругой парой немецких фраз, она бродит неподалеку, в старом бревенчатом доме...
Проснулась совершенно в немецкий влюбленная. А ведь сколько сопротивлялась, не собиралась учить этот "слишком жесткий" для меня язык, даже в школьные времена, когда он был обязательным...
Чудеса.
Lacrimosa - «Echos»
На мой взгляд, это лучший их альбом. Понравится тем, кто любит классику.
Проснулась совершенно в немецкий влюбленная. А ведь сколько сопротивлялась, не собиралась учить этот "слишком жесткий" для меня язык, даже в школьные времена, когда он был обязательным...
Чудеса.
Lacrimosa - «Echos»
На мой взгляд, это лучший их альбом. Понравится тем, кто любит классику.
Вильгельм Райх разработал ряд техник, позволяющих разблокировать телесные зажимы, в результате чего энергия вновь начинает двигаться естественным образом, позволяя человеку ощущает себя ЖИВЫМ и свободным.
Двадцатые годы XX века. В научном мире и в умах людей господствует новое учение Фрейда. А в его клинике в Вене усердно работает его помощник и ученик, чтобы вскоре явить миру свою новую теорию, своё видение на лечение пациентов в психиатрии.
Там на снеговой вершине горы Киллены, где небо соприкасается с землёй, в один из дней верховное божество, отец богов и людей, глава олимпийской семьи в греческой мифологии громовержец Зевс, в тайне от жены своей Геры (в то время она отдыхала) , навестил свою возлюбленную нимфу ореаду (нимфа гор) Майю и через определённый промежуток времени у Майи рождается сын килленский Гермес. Его культ широко распространился по Элладе; повсеместно справлялись праздники и игры в его честь. Путники молились ему, чтобы он оберегал их на дорогах. Когда путник проходил мимо кучи камней, он добавлял к ней еще один камень, а если на вершине этой кучи был поставлен большой камень, крестьянин клал туда немного еды в качестве приношения. Он делал это по традиции, не сознавая истинных причин, понимая только, что в этой куче камней и в большом камне на верхушке живет бог. Он называл этого бога Гермес. Такие камни были хорошими ориентирами для путника, идущего безлюдной дорогой из одного селения в другое. А если путник иногда находил на вершине каменной кучи какую-нибудь пищу, всегда желанную для человека бедного и голодного — он приписывал эту счастливую находку милости бога и называл ее гермайон. В более культурных местностях этот первобытный объект почитания был заменён каменными прямоугольными столбами, так называемыми „гермами", с головой бога; таких „герм" сохранилось множество, и они свидетельствуют о распространенности его культа. Более всего нуждаются в безопасности дорог те, которые по ним проезжают с товарами: Гермес стал любимым заступником купцов, которому они молились в трудные минуты своей жизни, дарующим им и счастливый путь, и выгодную торговлю—на то он „бог прибыли". Вестники и глашатаи видели своего естественного покровителя в том, кому сам царь богов доверял свои тайные поручения для сообщения их кому следует, и более никому: тут бог изворотливости превращался в блюстителя верности и правды, строго карающего того, кто злоупотреблял оказанным ему доверием.
Иногда под такими кучами камней погребали людей, и тогда камень, возведенный на вершине, — это надгробный камень. А значит, бог, обитающий в куче камней, имеет отношение к умершим. Хотя люди совершали возлияния и приносили еду на могилы умерших, они вместе с тем все же верили в существование какого-то общего места обитания умерших. Гермес имел доступ в подземное царство. Здесь кончалась власть олимпийских богов; сам Зевс не переступал пределов обители, навеки отданной во владение его брату Аиду. Для нас это раздвоение божественной власти чуждое и странное представление, и нам трудно с ним освоиться: но для грека оно было привычным и естественным, и гораздо более поразительным казался им религиозный факт, что один и тот же 6ог одинаково властвует и здесь и там. Вот почему аркадский Гермес, будучи принят в общегреческий пантеон, занял в нем исключительное место посредника между миром живых и миром умерших. Гермес почитался поэтому как проводник душ. Он владеет золотым жезлом, который заставляет их следовать за ним. Да, это могучий жезл: стоит Гермесу прикоснуться им к бодрствующему человеку и он засыпает, к спящему - он пробуждается. Действительно, будучи посредником между обоими мирами, он располагает всей той таинственной силой, которая скрыта в недрах земли, в обители смерти и сна. Отсюда представление о Гермесе, как о боге чар волшебства, и о том, что его золотой жезл родоначальник того волшебного жезла, властное движение которого давало силу заклинаниям всех магов чародеев последующих времён. Таковым он остался на все время жизни греческой религии. И как Гермес провожает души на тот свет, так он же, в исключительных случаях, ведет ее обратно к миру живых, поэтому всякое общение живого с умершим возможно только при посредничестве Гермеса.
Так появился герметизм, представляющий собой мистическую традицию, мистическое учение, мистический образ мысли. Подобно другим подобным традициям, учениям и мировоззрениям, он отрицает упрощенную и слепую веру. Он отрицает систематизированные догмы, необходимость интерпретаций и полномочия священнослужителей. Он также отказывается признать рациональный разум основным средством познания и главным арбитром реальности. Вместо этого герметизм подчеркивает и превозносит мистический, или сверхчувственный, опыт – прямое и непосредственное постижение божественного, прямое познание абсолюта. В учении герметиков, как в иврите и более поздней Каббале, звуки, слова и даже отдельные буквы могут выступать эквивалентом ячеек памяти, хранилищем, заряженным божественной или магической силой – подобно тому, как аккумулятор заряжается электрической энергией. Для герметиков аналогии, соединяющие различные слои реальности, лучше всего описывались в виде символов. Так, например, взаимосвязь между микрокосмом и макрокосмом традиционно обозначалась известной «соломоновой печатью» – шестиконечной звездой, составленной из двух пересекающихся треугольников, причем у одного из них вершина направлена вверх, а у другого вниз. Эти символы были не просто удобными сокращениями. Они играли роль звуков, букв и слов в языках египтян и иудеев – ячеек памяти для хранения силы, батарей, накапливающих скрытую энергию. Эти символы, часто называемые «печатями» или «сигнатурами», воспринимались как стежки на ткани реальности, как плетение, скрепляющее эту ткань. Таким образом, реальность представляла собой, как утверждал Шарль Бодлер два тысячелетия спустя, «лес символов». Более того, эти символы можно особым образом «активировать». Символами можно манипулировать, как молекулами в химии, чтобы составлять новые смеси, новые сочетания возможностей. Посредством таких манипуляций и достигаются перемены. Этот процесс, какую бы форму он ни принимал, представляет собой одну из разновидностей магии. Таким образом, герметизм был не просто теорией, не просто еще одной философской системой. Он также предлагал конкретную методологию осуществления этой теории на практике. Эта методология включала психологические дисциплины, такие как медитация, тренировка памяти и контроль дыхания, а также практические приложения, например, алхимию.