Что касается Пикника, планируется издание ещё одной книги, куда войдёт 60 стихотворений с иллюстрациями. Называться она будет вполне логично — "Стихи и графика". А также — мне уже даже страшно представлять, ЧТО ждёт нас, начиная с 5-го октября!) — а ждёт нас, помимо всего прочего, появление нового существа. Звать его Телеголовый фантом. Но его портрет пока держится в секрете)
Поздравляем Графа и команду Unheilig с крутой наградой! В завершении тура группа получила 4-кратную платину за альбом "Lichter der Stadt" и золото за сингл "So Wie Du Warst".
Иллюстрированная история Пикника появится ближе к завершению проекта на Планете, и у акционеров появилась уникальная возможность получить первые экземпляры до того, как они появятся на прилавках книжных магазинов. В книге собраны истории, рассказанные участниками и свидетелями всего музыкального пути Пикника. Повествование сопровождается фотографиями и рисунками.
«…Я думаю, что я все больше и больше персонаж, человек играющий. Я — повелитель игр. Я не разделяю концепт Бога, для меня ум — это открытое, ясное, безграничное пространство, а не централизованная модель». »»» От Фримена к Пимену через Купитмана!
«Доктор серьезно болен. Понравилась ли мне «Арлекиниада» Как передать словами то, что находится за пределами восприятия «нормального человека»? Как сказать, что «это прекрасно», не оскорбив соТворенное? Это возникает, когда созерцаешь пустоту. Когда сначала легко касаются самых тайных, интимных струн Души, а потом уже бьют по ним, жестоко хохоча, жонглируя твоими важностями, сводя на нет все, чем ты когда-то жил. Когда одним лишь ударом колокола выбивается опора: установки, принципы, рамки – их больше нет, они – иллюзия, равно как и ты сам! «Арлекиниада» — это вызов любой форме нормальности. Даже не так. Это вызов вообще любой форме, торжество, манифестация игры Пустоты. А что если ты – совсем не ты, а я? Нет, вдумайся, ты – это я, кем бы ты ни был. И Сальвадор Дали, и Михаил Булгаков, и Моцарт, и Емельян Пугачев, и Да Винчи – это мы! А? Как тебе такой спектакль? Да, и Муссолини, и Сталин, и Чингисхан! А что, если мысли в твоей голове не просто мысли, а отголоски всех когда-либо живущих на Земле Душ? Они живы и распоряжаются твоей формой даже больше, чем ты сам (если допустить, что ты сам — реален). Ты кого предпочитаешь, Гитлера или Паганини? А может ты – «народ», униженный и оскорбленный? А что, если этим тоже можно жонглировать, меняя роли в зависимости от обстоятельств, не просто безнаказанно, а по воле Его? Как если бы Он, тот, кто придумал этот театр, был не злым карающим дядькой с клюкой, а зрителем, жаждущим зрелищ, Пучиной многоглазой? Как если бы Он дал тебе право творить, режиссировать, смотреть и играть свою Жизнь, множа круги на воде… Есть одно лишь правило: не позволять кругам остановиться, чтобы стать твоей ловушкой! Доктор, вы серьезно больны. Вы стали нормальным. Вы даже не помните, как родились. Вы совершенно забыли себя в прошлых воплощениях. Вы всерьез думаете, что смерть – это конец, и боитесь ее. Вы живете с одной женщиной, а любите другую. Вы считаете, что имеете право судить других и ставить диагнозы, раз имеете диплом. Ох, доктор, вы серьезно больны!»
Кладбище Мелатен Нико: Привет. Как себя чувствует Ваша мать? Мужчина: Плохо, очень плохо, к сожалению. Ты принёс пакет? Нико: Да, вот он. Мужчина: Это здорово. Здесь… 200 марок. Ты хорошо поработал. Возможно, съездишь для меня в Амстердам ещё раз. Нико: Да, с удовольствием. Мужчина: Хорошо, я знаю, где тебя найти. Нико: Да, я почти каждый день захожу в киоск. Мужчина: Тогда до скорого. Нико: До скорого. Пока.
Офис «Прима Плюс» Анна: Ну, Нико, как тебе Амстердам? Нико: Амстердам… Амстердам красивый. Правда, я был там совсем недолго. Анна: Ну, может быть съездишь туда снова. Нико: О да, конечно. Фрау Майер: Герр Антонеску! Сегодня много работы. Пожалуйста, отнесите эти фото герру Коху, кабинет 387. А потом этот конверт должен быть в почтовом кабинете на первом этаже. Нико: Стоп, стоп! Помедленнее, пожалуйста. Вы говорите быстро. Фрау Майер: Итак, эти фото в кабинет три восемь семь. Нико: 387. А конверт – куда отнести его? Фрау Майер: Спуститесь вниз в почтовый кабинет на… Нико: На первом этаже? Фрау Майер: Правильно, герр Антонеску, на первом этаже. Могу я теперь идти? Нико: Конечно. Большое спасибо, фрау Майер. Анна улыбается. Нико: Что такое, Анна? Анна: Ты супер, Нико! Фрау Вайс (отвечает по телефону): «Прима Плюс», Вайс у телефона. Комиссар Шлёмер! Вторник, завтра вечером, в 19.00. Да, (Она кладёт трубку) Готово! Анна: Отлично Улли: Скажи мне… Анна: Боже мой! Почти 11.15. Быстрее, Улли, мы должны встретить съёмочную группу в четверть часа. Улли: О да! Нико, если кто-то позвонит, дай знать. Мы будем в студии. Анна, идём? Анна: Я уже иду, уже иду. Не спеши так! Нико: Цак цак! Фрау Вайс: Герр Антонеску, Вы бы не могли сделать погромче? Нико: Что, простите? Фрау Вайс: Передачу – погромче. Нико: Ах да. Пожалуйста.
Документальный фильм Патрулирование реки Одер, в настоящее время горячей границы Федеративной Республики. Одна из самых больших проблем здесь – незаконные иммигранты из Восточной Европы и Азии. Ночь за ночью они переходят реку под покровом темноты. Спасаясь от нищеты или политических преследований, они порой идут много дней, а иногда даже недель, помогают спекулянтам, которые, используя самые хитрые методы, всегда находят новые дыры в системе безопасности. «Число нелегально пересекающих границу удвоилось». «7000 автомобилей из Бранденбурга въехали в Восточную Европу». Подробнее читайте на первых полосах федеральных газет. Германо-польская граница составляет в общей сложности 900 километров. 113 из них в районе, контролируемом офицерами Франкфурта. Они ловят около 800 беженцев в месяц. Большинство сразу же депортируется в Польшу. Но достаточно часто полицейские находят только пустые лодки в камышах. Число нераскрытых «крестов», как это звучит на жаргоне, велико. Для того, чтобы перекрыть границу, федеральная пограничная охрана в последнее время начала использовать специальные обнаруживающие устройства, которые, однако, были встречены критикой, так как многие люди рассматривают это как милитаризацию и обновленную политику сдерживания.
Офис «Прима Плюс» Нико: «Прима Плюс», телефон герра Мишела. Нет, это не герр Мишел, это герр Антонеску. К сожалению, герра Мишела нет. Он в студии. Я не знаю, когда он вернётся. Да. Минутку, пожалуйста. Он берёт блокнот. Да, я снова у телефона. Фрау Бергман? Простите, как это пишется? Ах, да, Ваш телефонный номер. Помедленнее, пожалуйста. Ноль два один, пятьдесят пять – пять пять? Двадцать три – два три – восемдесят один – восемь один. Да, да, я понял, это срочно. Да. Пожалуйста. До свидания. Звонит телефон фрау Майер. Нико: «Прима Плюс». Телефон Майер.
Офис герра Коха Нико: Герр Кох? Герр Кох: Да? Нико: Я герр Антонеску. Герр Кох: И? Нико: Я принёс фото от фрау Майер. Герр Кох: Так нельзя! В одиннадцать часов они сказали: «Готово!» Посмотрите на часы. Сколько сейчас? Двенадцать часов. Я иду на обед!
Ресепшн Герр Мартинс: Приятного аппетита! Шиллер: И вам! Элке: До скорого, герр Шиллер. Шиллер: До свидания, фрау Шнайдер. До скорого. Дитер: Увидимся, герр Шиллер… намного позже! Шиллер: До свидания. Жизнь это карусель! Улли: Да, герр Шиллер, Вы правы. Жизнь это карусель. До скорого! Анна: До свидания, герр Шиллер. Шиллер: До свидания.
Редакция Nico (печатает): Суббота: я был в Амстердаме. Понедельник: я здесь. Я был в Голландии Я в Германии. Было холодно. Сейчас тепло. Nico (по телефону): Антонеску. Телефон фрау Шнайдер. Добрый день.
Офис «Прима Плюс» Фрау Майер (по телефону, Нико): А, герр Антонеску, вот Вы где. Тут много дел. Не будете ли Вы так добры вернуться обратно в офис. Спасибо. Фрау Майер (к Улли и Анне): Хорошо, что вы вернулись. Послезавтра уже показ! Нам ещё многое предстоит сделать! Анна: Ну что ж, давайте покончим с этим! Фрау Майер: Почему фотографии ещё не принесли? Анна: Я сразу же получу их! Фрау Майер (к Нико): А, вот и Вы! Нико: Что я могу для Вас сделать, фрау Майер? Фрау Майер: Приготовьте кофе, пожалуйста. Вы же знаете, мне всегда нужен кофе. Нико: Сейчас! Улли: А, Нико, кто-нибудь звонил? Нико: О! Да. Фрау… фрау… фрау Бергман. Улли: Дружище, Нико! Когда? Нико: Точно не знаю. А… около двенадцати часов. Улли: У тебя есть её номер? Нико: Да, у меня есть! Ноль два один один ... пять пять ... два, три ... восемь один. Улли (по телефону): Да, добрый день. Мишел у телефона, «Дойчланд Плюс». Могу я поговорить с фрау Бергман? Фрау Майер: Что с моим кофе, герр Антонеску? Нико: Я сейчас, фрау Майер! Анна: Когда ты был у герра Коха? Нико: В 12 часов. Анна: Ох, Нико! Это уже было поздно! Фрау Майер: Ну, а где же фото? Анна: Ещё не готовы. Фрау Майер: Почему? (Звонит её телефон) Майер! Да. Анна: Нико, фрау Майер недовольна. Nico: Sauer? Что это значит? Анна: Зла! Фотографии были у герра Коха слишком поздно! Нико: Недовольна! Улли: Нико, иди сюда. Нико, на этот раз я действительно недоволен! Ты должен сообщать мне, когда кто-то звонит. Нико: Прости, Улли. Фрау Майер: ерр Антонеску, подойдите сюда, пожалуйста. Нико: Сё человек! Иду, фрау Майер.
Вау!) Мне пишут носители языка, и они меня понимают, и хвалят мой немецкий! Для меня это пока что чудо, как и то, что моя карточка может пересечь океан и вернуться ко мне с автографом.
Я всё про «Азбуку», простите. Наблюдаю, как с каждым разом углубляется восприятие песни, и если вспомнить, что каждых Художник создаёт своё произведение из себя и про себя - становится страшно. Лирический герой там всё же непростой судьбы. А кстати, ближе к концу на высоком бэке я одна слышу Стаса или меня глючит?)
«Сладость увядания — это осень с ее легкой печалью, как знак начала нового цикла. Многие ошибочно полагают, что возрождение находится в ведении весны. На самом деле всё начинается осенью. Осень укладывает спать уставшую природу и во сне нашептывает заветные слова, которые помогут очнуться. И только вера в то, что увядшее растворится в спящем и весной прорастет с новой силой, позволяет нам надеяться на обновление».
Час неровен, час боем бит на осеннем проспекте стоит говорит на чужом языке, чужаками съеденном проходящим мимо него соседям: «А не вы ли швырялись минутами, сонными, кривыми и гнутыми? Ваши лжи канаты — как жилы нездешних замерших старожилов. Вы как лестницы темные, за собой в никуда ведущие, тронешь вас — обожжешься — очнешься в сущем — несуществующем».
«Азбука Морзе», я в неё влюбляюсь. Лёгкость и тёплый драйв. С премьерой, любимый Пикник!
Расслушиваю её больше и больше, и всё больше нравится. Эйфория и слёзы, пробуждение к действию, да. Бежать бы - и вот это слово. Сильная получилась вещь. Энергетически очень насыщенная. Она недавно мне снилась, именно этот мотив) И снова текст — до самых глубин. Маэстро, Пикник — спасибо!:-)
Учим «Азбуку»! :-)Чтобы время не мчалось вперёд, Чтобы день не гонялся за днём Он часы ненавистные жжёт Огнём ...огнём. А потом размахнётся — и бьёт, Кулаками морщины разглаживая. Скоро время назад пойдёт — Расскажите об этом каждому.
А ты сиди и не ёрзай, м-м И азбукой Морзе подмигивай мне. Мы сделаем вид, м-м Что мир нам открыт Вполне.
Он взорвёт лихорадочный день И сиянием обескуражит, Элвис новые песни споёт, А то как же? К сердцу плачущих нищих прижмёт, На огонь, что не гаснет, укажет Скоро время назад пойдёт — Расскажите об этом каждому.
А ты сиди и не ёрзай, м-м И азбукой Морзе подмигивай мне. Мы сделаем вид, м-м Что мир нам открыт Вполне.
А ты сиди и не ёрзай, м-м И азбукой Морзе... Мы сделаем вид, м-м Что мир нам открыт...
Скоро время назад пойдёт, Скоро время назад пойдёт, Элвис новые песни споёт... (x2)